почемуВо-первых, это короткий и трогательный текст. Зарисовка. Сплошные размышлизмы и только. Все абсолютно как я люблю (ну, вот все это вместе, так я предпочитаю длинное ))).
Во-вторых, там в тегах на AO3 стоит Гранада (именно так я его и нашла - желая просто глянуть, не собираясь ничего собственно читать, но в данном случае не удержалась - потому что смотри в-третьих) - и это правда очень гранадовский фик. Для меня. У меня от него такие же ощущения, как и от сериала.
В-третьих, это lavvyan. Я очень ее люблю.
В-четвертых, бездарный переводчик тут все испортил, мваххаха.
Название: Чуть-чуть незаменимый (Quite Essential)
Автор: lavvyan /сердечки
Переводчик:
Фандом: ШХ
Рейтинг: G
Размер: маленький!
Разрешение: получено.
T/N: перевод лучше благодаря julia.pendleton, но ошибки все мои. посвящается Regis, потому что ей грустно.
Алсо, я искала переводы Фомы Аквинского для перевода на 700+ слов. втф.
Саммари: Шерлоку Холмсу в мире не нужен никто, кроме самого Шерлока Холмса. Присутствие Уотсона в его жизни приятно и даже ценно, но далеко от необходимости.
И все же.Он говорит: "За мной, Уотсон!" - и тот следует, без тени сомнения, к любой цели, куда его сейчас ведет Холмс. "Прочтите", - велит он, и Уотсон читает для него вслух телеграммы, статьи в газете, страницы книг. "Уотсон!" - кричит он, указывает, и Уотсон мгновенно бежит навстречу новому злодею, неизменно смелый и покорный.
Может показаться, что все это делает Холмса главным на Бейкер Стрит, 221B.
Это не так.
"Хотя бы немного супа", - говорит Уотсон, и комната медленно наполняется его тихим неодобрением, пока в ней не остается места даже для сигаретного дыма, и Холмсу, если он желает насладиться вечерней трубкой, не остается решительно никакого выбора, кроме как подчиниться. "Вам нужно отдохнуть", - говорит Уотсон, и Холмс, вытащенный в самый дальний край страны, уже даже не помнит, как он собирал вещи. На лице Уотсона слишком часто написано бесконечное разочарование, и Холмс зарывает свой шприц на пляже в Корнуолле и никогда более не касается кокаина.
В их повседневной жизни, очевидно, распоряжения отдает не он. А ему никогда не удавалось вписываться в чьи-либо рамки.
И он давит. Он бросает револьвер Уотсона в озеро, а тот пишет отчеты человеку, который находится в миле от него, а не раскрывает дело в Лондоне. Он дает ему поручения, в которых чаще всего совершенно нет необходимости, высмеивает его писательские способности, притворяется мертвым в течение трех лет, а после вешает Рейхенбахский водопад над каминной полкой; и все это - чтобы показать, что он не подвластен изучению или осуждению, что Шерлоку Холмсу в мире не нужен никто, кроме самого Шерлока Холмса. Присутствие Уотсона в его жизни приятно и даже ценно, но далеко от необходимости.
И все же.
Прошло три бесконечных недели с тех пор, как Уотсон уехал на научную конференцию, и Холмс не в состоянии убедить себя, что упадок сил в нем - чистой воды совпадение. На столе у двери лежит стопка писем, представляющая собой обилие потенциальных дел, но Холмс не может заставить себя даже коснуться их. Он вообще не может заставить себя сделать хоть что-нибудь - лишь лежит на кровати, бессмысленно уставившись в стену. Даже курение теряет свое очарование, когда никто не читает ему лекций о вреде дыма, заполняющего всю комнату.
Он не нуждается в присутствии Уотсона, - а в самые тяжелые минуты, Холмс сомневается в правдивости и этого утверждения, - но несмотря на это, обойтись он без него… не может.
- Осталась всего одна неделя, - говорит миссис Хадсон, принося завтрак, который останется нетронутым, - и Холмс чуть было не просит ее отправить телеграмму. Чем скорее Уотсон вернется к своему креслу у камина, тем скорее Холмс будет снова сиять и ослеплять, раскрывая преступления и разбрасывая дедукционные выкладки направо и налево с легкостью, похоже, напрямую связанной с восхищением, которое он способен вызвать в своем товарище.
Еще одна неделя. Как, черт побери, он должен протянуть еще одну неделю? Может, если вновь посетить тот опиумный притон… но нет. Не имеет никакого смысла специально туда идти, если его оттуда никто не вытащит.
Дверь снова открывается, и он ждет неодобрительного цоканья миссис Хадсон - ведь он опять проигнорировал прием пищи. Но шаги, приближающиеся к его кровати, тяжелее. На короткое мгновение Холмс закрывает глаза от переполняющего его облегчения.
- Я предполагал, что вас не будет еще неделю, - говорит он, и даже если его голос действительно не так уж и беспечен, он знает - об этом не будет сказано ни слова.
- Там было довольно скучно, - утверждает Уотсон, столь же уверенный, что Холмс не будет отмечать его неумение уклониться от прямого ответа. В этот раз. Он с некоторым неодобрением оглядывает поднос миссис Хадсон и говорит, довольно строго: - Поешьте, Холмс.
Холмс поджимает губы, но одна его рука выскальзывает из-под одеяла, чтобы достать кусок тоста.
- Расскажите мне о ваших глубокоуважаемых коллегах, - требует он, медленно пережевывая тост, и Уотсон бодро потрошит репутации половины врачей общей практики Южной Англии. В нем - добром докторе, - есть некая озорная жилка, и Холмс опасается, что уже погубил его для приличного общества.
Завтра он это отметит, а Уотсон возразит, что он лучше Холмса поладит с любым обществом, большое спасибо. Они разберутся со стопкой писем и, может быть, пригласят одного-двух клиентов. "Мой друг и коллега, доктор Уотсон", - представит его Холмс, но он точно так же мог бы сказать: "Все лучшее, что во мне есть".
Ибо это утверждение может показаться нелепым, но все равно является истинной правдой.