ом.

[Verit]

Ну, в общем, Ди как всегда прекрасен ))

27.08.2009 в 01:14

Пишет  Diana Vert:

Я плакал, когда писал. (с)
Неудачники.

Освоение космоса перестало быть делом прибыльным, когда стало ясно, что никакой Третьей Мировой никто не дождётся. Мировое – присмиревшее за годы заседаний и локальных конфликтов, решающихся в кабинетах министров, а не на полях сражений – сообщество было тому радо. Множество иллюзий погибло за последние полвека, среди них было и представление о едином земном государстве, и вера в страшные пророчества о концах света. Все возможные крайности планетного масштаба потерпели крах.
Наука… Наука двигалась и топталась на одном месте сразу. Технический прогресс перестал казаться неестественно быстрым и принимался за само собой разумеющуюся основу для сферы услуг. Улучшалось всё. Компьютеры, тостеры, светофоры, двери. Всё крепче становился баланс между природными ресурсами и процессом их добычи. Всё точнее и скрупулёзнее рассматривались спорные факты. Всё меньше общество интересовалось выводами учёных-теоретиков.
Мировое содружество плавало в мировом океане, летало в мирном небе и населяло всю ту же землю, что и раньше. Демонстративно "тянуло" отстающие страны, контролируя, но не нарываясь, и демонстративно "дружило" само с собой и с каждой своей частью. Невозможно было себе представить трагедии страшнее, чем победа на конкурсе исполнителей представителя соседнего государства. Безумцы, влюблённые в ракеты с ядерными боеголовками, покрылись пылью вместе с ракетами – с давних пор стало ясно, что нового Великого и Страшного не будет, что бодро раскручивающаяся спираль сдулась и обмякла. Никому не нужный патриотизм рассеялся в среднем уровне довольства, невостребованный фанатизм перешёл в сферы загнивающих и бездеятельных идеологий. Любой конфликт изживал себя раньше, чем начинался.
В каком-то смысле, сбылась мечта тех, кто толковал об идеальном мире. Человечество растеряло принцип естественного отбора по дороге к раю, и в раю оказалось довольно покладистым и лояльным. Можно было ворчать и не слезать с кресла, любить и не выходить из дома, голосовать и не читать новости, рассуждать и не разбираться, покупать и не прицениваться, проявлять благородство и не проливать крови, лениться и не слышать укоров. Тезис "на Земле всем хватит места, или же мы все умрём" был вытравлен на каждом материке, далеко не всеми осознающийся всесторонне, но всем известный. Презрение к варварской борьбе – за что угодно – воспиталось исторически и закономерно у огромной человеческой массы, и многие идеи утратили смысл.
Мирное время не только убило энтузиазм борьбы и обесценило честное соревнование, совместностью исследований уничтожив гонку научно-технических достижений, но и понизило в статусе всё, что было связано с освоением широкого и неизведанного. Предполагалось, что нужно копать вглубь, а не расти вширь.

еще немного тоски, и начинается сюжет

Среди прочего пострадала и сфера освоения космоса. С огромного всплеска, породившего грезы миллионов людей не только об инопланетных братьях или воинственных чужаках, но и о реальном заселении человеком космоса, о романтике борьбы открытий новых планет, о невероятных возможностях и благородной опасности, прошло столько лет. Давно были первый человек в космосе, первый человек на Луне, первые фантастические романы, в которых человечество населяло космос так же, как его населяли звёзды. Заманчивый энтузиазм звёздных первопроходцев и детская мечта стать космонавтом.
Этот маячок погас быстрее, чем за тридцать лет. Превратившись в рекламу и распухнув от вливающихся в общий поток разных и одинаковых мыслей и проявлений, космос стал маркой, и появилась непреложная уверенность – с нашим ростом науки, с появлением новых технологий, одна совершеннее другой, с великим человеческим разумом в стенках черепной коробки, мы способны на всё. Мы непременно покорим космос. Это дело времени.
Время шло незаметно, бездеятельность превратила мечту в игру, внимание правительств обратилось на другие сферы, внимание науки неумолимо подчинялось потребительскому спросу. Приоритет имело то, что могло быть практично применено в условиях новых отношений, внешней и внутренней политики стран, социума, человека и природы, сферы информации. Одного робота в пять лет на Марсе достаточно, чтобы "продвигать космическую индустрию". Одного закодированного сигнала в десять – чтобы пошевелить палочкой в муравейнике новостей. Да и возросший массовый цинизм утихомирил наивных мечтателей. Если это в действительности никому не надо, если это не приносит прибыли, если это больше не играет роли для престижа страны… То это не заслуживает большого финансирования и всеобщего внимания.
Человечеству был не нужен космос дальше Земли, современной станции над ней и видимого ночью неба.
Но кому-то по-прежнему хочется быть там. Несмотря на налёт пренебрежения, на стоны родственников и мудрых друзей… Да, это не прибыльно, не престижно, и даже девушку себе сложно найти. Но пока есть хоть какая-то возможность, пока идея об изучении дальнего космоса не отправлена окончательно в архив, а у проекта есть небольшое финансирование и даже парочка спонсоров, нужно ловить момент. Может, лет через пятьдесят это вообще не будет никого волновать!.. Кто знает, о чём люди забудут тут, если не будут интересоваться тем, что там.
Мы хотим быть там. Даже если там ничего нет. Я хочу.
---
Мы готовим космический корабль для первого в истории человечества полёта за пределы Солнечной системы. Исследовательский институт сразу замахнулся на невероятные высоты – и обоснованно. Если не совершить чего-нибудь, чего угодно, что встряхнёт Землю и вернёт былой интерес к этой отрасли, генеральное собрание под давлением участвующих в проекте правительств может просто его свернуть. Маленький центр на территории одной из немногих стран, которые не прекратили окончательно исследования в этой сфере, разумеется, международное сотрудничество и всё такое, но куда менее престижное занятие, чем поиск новых энергетических источников или изобретение нового очистителя воды. Мы ютимся здесь, на острове, и иногда чувствуем себя отщепенцами, изгнанниками, утратившими связь с остальным человечеством, в том числе и сходство в образе мыслей и… наших мечтах. У нас тут одна мечта на целый остров, неофициально переименованный романтиком-директором в "Родную Гавань", и эта мечта – доказать, что достижение не обязательно направлено на улучшение жизни здесь, что оно может быть самоценным.
Рядом с основным проектом раскручивался ещё один, смежный, даже побочный, но не менее важный. Перед тем, как отправлять наше "Новое Чудо" в дальнее плавание по звёздным морям, следовало проверить, выдержит ли оно все перегрузки и возможные трудности пути до точки и обратно. Наш сверхдвигатель Ассова покрывался пылью, но с этим было ничего не поделать. А пока мы изготовили его меньшую копию. Так как на неё было выделено меньше средств, она получилась не только меньшей по размеру, но и с возможностями поскромнее. Работа над ней почти завершена. Благодаря тестам мы обнаружили некоторые ошибки в расчётах, сделанных и для "Нового Чуда", исправили их, и большой корабль, запуск которого должен стать поворотной точкой в наиновейшей истории человечества, стал ещё совершеннее.
Пробный полёт будет рискованным, возможно, он не оправдает себя. Это будет хорошим стартовым флажком для "Нового Чуда" и поводом придраться к нашей финансовой отчётности для наших немногочисленных спонсоров. Но, может быть, мы узнаем, что ещё не учли… Маленький, пока безымянный двойник "Чуда" испробует сверхдвигатель Ассова в реальных условиях. Если где-то есть просчёт, то случиться может всё, что угодно, от утечки воздуха до превышенного расхода топлива, и тогда тот, кто полетит на нём, может не вернуться. Но мы готовы и к этому.
Я говорю – "мы". Мы все говорим "мы". "Мы" – это нечто особое, не то, что "они", "мы" – люди с безуминкой и фанаты, которые не сидят на одном месте, восхищаясь со своего кресла тайнами вселенной, "мы" – каждый, у которого есть в Родной Гавани своя роль, своё место, свои задачи, свои планы. Мы верим в свою уникальность и в то, что можем изменить мир, но также верим в себя, в наши возможности. Мы верим в космос, который можно потрогать. Как бы нас ни было мало – всего один остров, мы – живой город на вымирающей от покоя планете, молящейся компьютеру. Мы хотим покорять звёзды сами, это так старомодно, но так заманчиво. Мы… Я, я так хочу оказаться невероятно далеко от Земли первым, что мне уже много лет снится только космос, а в тренировках я заставил себя добиться лучших результатов. Я совершенствую свои знания, чтобы не быть только придатком корабля, постоянно. Может, я не так хорош в плане теоретических знаний, как Олег, но это другой вопрос… Совсем другой.
Я – космонавт. Я никогда не был в космосе, но я космонавт, потому что непременно там окажусь, затем я и живу в Родной Гавани. Нас тут девять человек, кто проходит подготовку, и мы, разумеется, взаимозаменяемы, но всем известно, что полечу я. Негласно, но… Я выгляжу изрядным гордецом, но я действительно горд – и своими успехами, и будущим подвигом. Мне важна не известность "первого глупца, который покинул хорошее ради бессмыслицы" (как будет выглядеть этот полёт в глазах миллиардов). Я обещал себе, что буду первым, я хочу почувствовать, как это… быть первопроходцем. Это – презренная безосновательная романтика, так мне все говорили. Так меня пугали здесь, все от инструктора Хоурта, вернувшего с космической станции пятнадцать лет назад, но не потерявшего ни сноровки, ни клаустрофобии – яркий пример того, как космос влияет на психику, до директора, генерала Яуша. Зачем тебе тратить на это глупое предприятие лучшие годы своей жизни, сынок? Поступи в университет, открой свою компанию, женись, в конце концов, и ты добьёшься счастья, направив любовь к борьбе на простые жизненные проблемы. Ты проведёшь полжизни в тренировочном зале и за учебниками астрофизики, и это может оказаться невостребованным. Когда я после военной академии приехал в Родную Гавань, "Новое Чудо" уже вовсю строилось, но был по-прежнему недобор пилотов. На целой планете не нашлось десяти желающих встретиться со звёздами лицом к лицу!
Корабль "Новое Чудо" предполагал команду из пяти человек, но в процессе создания число пассажиров сократилось до четырёх. Несмотря на то, что вместе со счастливцем, который покинет Землю на миниатюрном двойнике, повезёт исполнить мечту всего пятерым, между нами почти не существовало конкуренции. Несмотря на то, что мы абсолютно взаимозаменяемы, преимущество каждого в какой-то области очевидно: Джон способен очень быстро принимать неординарные и всегда работающие решения, Мирослав разбирается с самыми нетрадиционными поломками в мгновение ока, Чай Ли никогда не поддаётся депрессии, ни один из психологических тренингов, тестов, внезапных тревог и многого, что с нами вытворяли, не заставил его занервничать… Но несмотря на наши натренированные или врождённые качества, мы представляем собой некое единое целое, "толпу" почти суперменов, на фоне которых выделяется ещё один претендент – Олег Сайкин.
Его история больше грустная, чем полная успехов в отрасли, которую он выбрал для реализации своего потенциала. На самом деле, физический потенциал у него был совсем не на уровне. Болезненный ребёнок (он без особенного стеснения рассказывал, сколько пролежал в больницах, ни одному из нас не пришлось столько любоваться белыми стенами) – и "правильный", прилежный студент в авиастроительном, на теоретической, хотя и очень престижной специальности, требовавшей от него больше сидения за монитором, чем решения проблем со здоровьем; он, как и все мы, ещё в несознательном возрасте бредил космосом. Уже в нашей молодости это было совершенно неперспективно, даже если ты имеешь все данные для того, чтобы попробовать пробиться в Родную Гавань. А Олег не имел – но привлёк всё свое невероятное упорство, чтобы просто оказаться здесь.
Никто не сомневался: тот факт, что Олег числится в группе готовящихся к полёту "Нового Чуда" космонавтов, это очень условное допущение. Он сам понимал, что рядом с нами выглядит тем самым смешным худощавым очкариком из множества фильмов сразу, шанс стать героем галактики у которых есть только на экране.
Я не думаю, что каждый на его месте выдержал бы такое испытание: жить среди людей, которые ждут назначения на первый космический корабль, который выйдет за пределы Солнечной системы, и постоянно чувствовать очевидность того, что ты не войдёшь в число счастливчиков, даже если твое имя есть в списке проходящих тренировку в Родной Гавани специалистов во всех мыслимых областях.
Решать окончательно, кто сформирует команду, будем не мы, и произойдёт это после запуска двойника. Если всё пройдёт успешно, через пару лет полетит и "Новое Чудо", но, разумеется, не ослабятся тренировки и тех, кто не прошёл в финал – на тот случай, если с кем-то из команды что-нибудь случится. Олега отправит в космос только случайная цепочка обстоятельств, но даже зная это, он просто любит это место. Он никогда не ругался с нами и не выглядел забитым или несчастным на нашем фоне, и пусть это кажется сказочно странным, но нас это тоже трогает. Однажды он сказал, что его мечта уже почти сбылась, и ждать большего попросту не обязательно, как не обязательно и терять сегодняшнее.
А на борту двойника – я думаю, это имя так и закрепится за ним – полечу я, первый человек в такой фантастической дали. Да, это ещё не объявлено официально, но бывают такие ситуации в жизни, когда официальность запаздывает.
---
Верфь, обсерватория, общежитие, научно-исследовательский центр, пресс-центр (обычно пустующий)… Остров, застроенный до изнеможения. Когда поднимаешься в зал собраний, он виден почти целиком – удивительно для такого большого пространства, как Родная Гавань, – но ещё более странно представить себе, что можно почти целиком увидеть саму Землю в иллюминатор, как нечто совсем иное, не согласующееся с имевшимся представлением о мире, но тем временем неопровержимое.
В малом зале один длинный стол, флаги всех содружеств, вкладывающих средства в проект, портреты космонавтов – а не действующих президентов или ещё каких-нибудь поп-звёзд. Проходят наши собрания по-разному. Иногда кто-нибудь присутствует из прессы, тогда мы стоим в ряд перед камерами, нас снимают, задают довольно нелепые вопросы. Иногда обстановка поразительно приближена к семейной: мы сидим все за одним столом, как каждый день в столовой, только на этот раз – с генералом. Их цель скорее порядкообразующая, чем смысловая, поскольку такие собрания проводятся раз в месяц, и это только поддерживает цикл, который царствует в Родной Гавани.
Генерал Яуш изложил нам в довольно краткой форме доклад о продвижениях в деле отправления экспедиции. Впрочем, обычно мы знали всё куда подробнее ещё до того, как входили в малый зал. Так уж случилось, что члены коллектива всей Родной Гавани исключительно расположенными друг к другу. Наверное, это оттого, что мы живём словно на отдельной планете, а не на маленьком острове, и удалены от остального человечества целой чередой изменений типа мышления. Отстали мы или убежали вперёд – можно расценить и так, и так…
- Генеральное собрание, - подвёл он итог, мягко опуская крышку ноутбука, на экран которого иногда посматривал, - определило космонавта для первого этапа экспедиции, - я затаил дыхание; как бы смешно для взрослого человека это ни выглядело, я волновался, как ребёнок. – Олег Сергеевич, я поздравляю вас с ответственным назначением на "Двойник". Начинайте готовиться к старту, он состоится через четыре месяца.
Наша стройная шеренга слегка расстроилась, не совсем распалась, но мы все в один момент зашевелились, сменили позу, переглянулись. Только Олег не шелохнулся, он посмотрел на генерала Яуша продолговатыми стёклами очков и вопросительно поднял брови.
Но я перестал наблюдать за его реакцией очень быстро – то, что я услышал, заставило меня подумать, что мне снится один из совсем позабытых кошмаров, которые с того момента, как я служу и тренируюсь в Родной Гавани, потерялись в счастливых и тёмно-звёздных снах, которые не наполнялись лишним сюжетом и лицами. Я просто не понял, что происходит, потому что ждал услышать своё имя, а услышал чужое. Генерал Яуш объявил собрание оконченным, и мне пришлось попросить остаться. Наверное, это прозвучало жалобно, возможно, даже слишком несерьёзно для взрослого человека, но возмущение только начало закипать в груди, в голове – я заметил, как Гай хватает Олега за руку и поздравительно трясёт её, пока я вроде бы отвернулся, и виновато при этом переглядывается с Гвен. Мир скрипнул, как поцарапанный диск в дисководе, и снова закрутился. Двери за моими товарищами закрылись, а генерал всё ещё никак не отреагировал на моё одинокое присутствие – в действительности, потому, что я должен был начать сам. Но я не знал, как начать, потому что "какого чёрта" прозвучало бы непозволительно грубо, даже учитывая моё потрясение, в конце концов, я… космонавт.
- Но почему Олег?
- Знаю, что тебе кажется, но не идти тебе навстречу принципиально у нас не было никаких причин. Ты должен кое-что понять: ты лучший из команды, и генеральное собрание сочло более важным сохранить тебя как специалиста…
Это действительно выглядело так, будто он оправдывается. Это ощущение, накладывавшееся на мою злость, подстегнуло меня к небывалому. Я понял, что срываюсь на истерику. Взрослый мужчина. Космонавт.
- Вы просто дали ему шанс! Все знают, что его здоровье хуже, чем у всех нас, и что его никогда не взяли бы в космос!
- Мы не фонд помощи, - нахмурился Яуш. – Решение отправить Олега было… закономерным. Оно было принято не случайно, и у него есть причины.
- Но вы же знали, что это была моя мечта! Моя!
- К сожалению, мы и не ассоциация добрых волшебников. Мы не можем ориентироваться на исполнение твоей мечты. У нас есть факты – то, что мы не оглашаем, но что все понимают. "Двойник" может не вернуться, может погибнуть вместе с пассажиром. Его задача – всего лишь проверка. Проторить путь для "Нового Чуда", не больше. А ты лучший по уровню подготовки космонавт на базе. Если было бы возможно, мы бы отправили беспилотник вместо корабля с пассажиром, но нужно иметь полную информацию, чтобы отправлять "Чудо".
- Но я достиг этих результатов только потому, что хотел полететь первым! Сэр, я должен лететь первым! Это… Это нечестно – посылать Олега потому, что он слабее по здоровью! Вы просто его используете – как ненужный мусор? – возмутился я, потому что нужно было возмущаться всему. Я чувствовал, что если не буду возмущаться, то взорвусь.
- Спроси его, хочет ли он отказаться от полёта из-за риска не выдержать перегрузки. Мечтал ли он меньше тебя полететь в космос? Какого лешего он вообще тогда делал в Родной Гавани? И, чёрт возьми, это вообще неважно! – сердито воскликнул Яуш. – Хватит спорить со мной! Это решение не подлежит корректировке.
- Я должен лететь на "Двойнике"! – повторил я, но взгляд генерала говорил, что он не приемлет больше нытья. Свой лимит я исчерпал – высказал все предположения, какие можно, а причина одна, и непоколебима, как Луна на орбите.
- Нам придётся повторить всё это второй раз. Для прессы, - предупредил Яуш.
- Так точно, сэр, - безрадостно и уже безразлично ответил я. Некоторые вещи, за которые вроде бы нужно бороться, оказываются недостижимыми в самом конце борьбы, и тогда над категорией нужности приходится ставить большой вопросительный знак.
---
- Я не мог даже подумать, - сказал Олег, подстерегавший меня за дверью.
Мне не хотелось встречаться с ним взглядом. Я не думал, что он имеет какое-то отношение к своему внезапному назначению на "Двойник", и даже полагал, что он в курсе не самых с обычной точки зрения гуманных причин, подтолкнувших наше руководство к принятию такого решения. А ещё мне не хотелось думать о том, что он сейчас счастлив.
- Забудь.
- Вряд ли генерал Яуш примет мой отказ, - Олег снял очки и нервно стал протирать каждое стёклышко краем рубашки. По негласному правилу космонавты линз не носили. Они вообще должны иметь идеальное зрение – но это не случай Олега.
Он знал, что ему нельзя лететь в космос. Казалось, он жил в Родной Гавани и продолжал заниматься с нами, только чтобы полелеять мечту ещё чуть-чуть подольше. Никто это не обсуждал, но всё и так было ясно. По крайней мере, до сегодняшнего дня.
Таких не берут в космонавты. С болезнью сердца, плохим зрением, мало ли с чем ещё. Олегу пришлось тяжело, пока он разучивался завидовать нам, но мы все подружились, и каждый был готов к тому, что никогда никуда не полетит. Каждый, кроме меня…
Я нужен для чего-то более важного! Более важного, чем быть первым человеком далеко-далеко от Земли? Разве важнее этого – вернуться обратно? Разве важнее – заниматься исследовательской работой? Ничего подобного!
- Не стоит, - сказал я, - генерал не оценит. И потом, это твой шанс. У меня может быть другой.
- Не может, - печально сказал Олег. – Я не был готов к тому, что это со мной случится. Я знаю, что они посылают меня не из благородства и даже не из сочувствия, но я рад, что полечу. Извини, - он неловко протянул руку, дождался, пока я её пожму, медлительно и не слишком крепко, и прошёл быстрее меня к пустым кабинкам лифтов, чтобы спуститься с небес на землю.

Отличная вещь. )