обрывками про

[Verit]

этот год

Был январь, был февраль, был табор, и даже когда я был сам не свой, и большой дурак, и срывался в Москву за три дня - был табор, удпт, ихтиостега. Я заболел на следующий день после возвращения - а может, еще там, и Аня дала мне свой старый свитер, - приходила свора, и мы записывали "Все идет по плану".

Я поставил себе цель еще той осенью - и я все сделал. Я был в Будапеште и никогда бы оттуда не уезжал.

Я улыбался, затаскивал к себе домой и думал, что все будет просто, а все оказалось очень непросто. Был май-июнь, и я сошел с ума; я никогда об этом не пожалею. Как бы все могло это быть, но тому не быть никогда. Все началось с того, что я шел под дождем 30-го апреля под "Вечный полдень" и рыдал. Можно было что-то понять уже тогда, но я держался. Иногда было невыносимо, убийственно плохо, но я писал стихи, я зарывался в книги каждый день, и когда мне было хорошо - было так хорошо, что... оно того стоило. Море было по колено все эти два месяца. Я пребывал половину времени в выдуманном мире, но я не жалею и об этом.
В конце концов, я никогда так много не гулял.

Я летел в самолете и внезапно оказался капитаном на ФБ. Я много думал об этом, немного жалел, много нервничал и переживал, закрыл гештальты и приобрел неповторимый опыт.
Я проводил целые дни в зеленой Италии за компом, а потом в полночь вставал и шел гулять, наконец-то.

Мне страшно это говорить и писать, но - знаете, я ведь совершенно, абсолютно не верю в любовь с первого взгляда. Потому что лично у меня опыт есть только с запоздалым "ойблять".
И вот я пришел на Старкон. И - что это было? Почему я увидел людей и понял, что да, что мне это нужно до невыносимого? Почему последующие несколько месяцев это так жгло изнутри, как бы упущенное, как бы уже невозможное?
Я писал в твиттере, глупое, но правдивое: "когда гек решает, что надо с кем-то подружиться, это такой - хитрый изворотливый танк. и потом стыдно". ну, в общем, неловко, да. Но я никогда не пожалею; я сказал себе, что все будет. И все стало.

Я гулял по темным холмам Тосканы под найтвейл и менестрелей; я перечитывал ВК и фотошопил без устали. Я опять ездил по Европе и видел Средиземье; я два дня жил у Джу, с которой так бесконечно легко и хочу жить у нее год.
Я нашел свой личный Ривенделл и понял это сразу же, что здесь, без какой-либо особенной причины, можно остаться навсегда. Никто не заставит, никто даже не попросит, но это был именно он. Я почти не спал там - вставал в пять утра и ехал встречать рассвет на озере.

Я ехал в маршрутке из Финляндии и половину поездки рыдал над одним фиком; я летел в самолете и впервые начал читать другой, самый свой фик.

Нева у Ушаковской развязки стально-серого цвета, дул сильный ветер, я доехал до Серебристого, купил ягоды, оказался один дома и ждал человека, который так и не пришел.

Я ездил в Москву, ездил и ездил и ездил. В Москве было жарко, в Москве не было горячей воды, но в Москве были конвенты, люди, сходки, прогулки, я вел семинар, я делал стенд, я пел под гитару, я кормил ягодами с рук, прогулки смешиваются в одно. В столице живет неисчерпаемое количество хороших людей. С Москвы летом началось выздоровление.

Я неделю жил в одинокой квартире на Тельмана с лучшей в мире кошкой, и воспоминания об этом залиты бесконечной тоской, уютом и солнцем.

Той же осенью я ходил по вечерам рисовать, и каждый вечер после этого было невыносимо тепло.

Я впервые в жизни, кажется, увидел свои фотошопные труды напечатанными.
Я сказал: "Я сделаю" и не мог ударить в грязь лицом, и провел бессонную ночь в фотошопе. Ехал ранним утром с ноутбуком, пришибленный и довольный, и слушал то, что меня греет.

Мы ходили под дождем по Фонтанке и пели, и я понимал, что ничего в жизни, по сути, больше не надо.

Я понимаю с каждым днем, как мне повезло с универом, кафедрой и людьми там.

Я две недели лежал, скатываясь в жар вечерами, и не мог оторваться от детского мультсериала, который, казалось, с каждой серией делает меня лучше.

Я прощался в Москве с людьми, чтобы потом с ними видеться в Питере, где мы живем. Я помню: станция метро, очень поздно, я иду сколько могу идти, пока не нужно свернуть, и смеюсь смущенно. Я помню, как я носился весь конвент, как пел, как внезапно обнимал без стеснения и как я много смеялся.

Я никогда так много не играл для кого-то; и если все будет так, как думается и хочется, в новом году буду играть еще больше.

Я весь год хочу дарить людям что-то. Я никогда так много, кажется, никого к себе не таскал, подселял по несколько человек за раз.

Я нашел столько людей. Людей, которые вдохновляют меня вновь взяться за гитару, уже серьезно. Человека, пара строк от которого вдохновляют меня второй раз в жизни написать законченную музыку. Человека, с которым можно изойти пол-Питера и говорить на двух разных языках. Человека, которому решительно всегда можно позвонить по скайпу, когда все плохо, и который готов позвонить мне. Человека, которому я, кажется, могу помочь и который помогает мне. Я очень надеюсь. Людей, каждое общение с которыми наполняет меня просто пугающим счастьем.

Здесь можно еще много-много писать, я все прекрасно помню. Но что-то - хуже.

И мне кажется, нет ничего важнее, что из летнего тоскливого одиночества я дошел до... сейчас.

И потому что меня терзает это постоянно: о ком я забывал, кого я оставлял, кому не отвечал, кому что-то сделал не так - простите. Я надеюсь, что буду лучше.
Спасибо всем, кто. )