a blue guitar, a set of stars, or those exactly who they are
Дубль два, в открытую.
в далеком мае? июне? Ди пытался придумать что-то по заявке "детектив против мнемохирурга, атмосфера мрака и безумия и тд", мучался, страдал, потому что каким-каким, а... злонамеренным Хромдома представить оказалось трудно. тогда же она попросила меня составить список прилагательных-наречий, которые могут относиться к голосам двух будущих главных персонажей.)
я тогда не думал, что мне это все будет интересно.
в далеком июне Ди читал мне первые десять глав и переживал, что у него вообще не получится больше десяти тысяч слов. я знал разгадку детектива и не мог ответить на вопрос, насколько все прозрачно, зато боги, как это добавляло безысходности.
в далеком июле в тексте уже были свои законные хаха двадцать тыщ слов (двадцать семь. двадцать семь тысяч), я слушал, затаив дыхание, я до сих пор помню эту атмосферу,
а потом - в какой-то момент, на последнем сеансе чтения, я услышал в голове музыку.
— Я не наврежу твоему мозгу, — Тумблер сказал это четко, сухо, не глядя на проекцию своего объекта.
Праул. Его имя Праул.
— Говорят, я очень хорош, — голос терял цвет и превращался в отзвук, тающий в пустоте.
ВСЕ ЕЩЕ НЕИДЕАЛЬНО ЭТО НЕВОЗМОЖНО
ну ладно, главное, что конец наверное все-таки удался.
в далеком мае? июне? Ди пытался придумать что-то по заявке "детектив против мнемохирурга, атмосфера мрака и безумия и тд", мучался, страдал, потому что каким-каким, а... злонамеренным Хромдома представить оказалось трудно. тогда же она попросила меня составить список прилагательных-наречий, которые могут относиться к голосам двух будущих главных персонажей.)
я тогда не думал, что мне это все будет интересно.
в далеком июне Ди читал мне первые десять глав и переживал, что у него вообще не получится больше десяти тысяч слов. я знал разгадку детектива и не мог ответить на вопрос, насколько все прозрачно, зато боги, как это добавляло безысходности.
в далеком июле в тексте уже были свои законные хаха двадцать тыщ слов (двадцать семь. двадцать семь тысяч), я слушал, затаив дыхание, я до сих пор помню эту атмосферу,
а потом - в какой-то момент, на последнем сеансе чтения, я услышал в голове музыку.
— Я не наврежу твоему мозгу, — Тумблер сказал это четко, сухо, не глядя на проекцию своего объекта.
Праул. Его имя Праул.
— Говорят, я очень хорош, — голос терял цвет и превращался в отзвук, тающий в пустоте.
ВСЕ ЕЩЕ НЕИДЕАЛЬНО ЭТО НЕВОЗМОЖНО
ну ладно, главное, что конец наверное все-таки удался.
20.10.2015 в 22:23
21.10.2015 в 01:07
Она очень волнующая. И мерная. Как будто что-то уже свершилось, осталось только смириться с результатом, но не хочется - хочется ещё повоевать.